Париж стоит гиньоля, или Скандал за миллиарды евро

Реакции миллиардной аудитории на церемонию открытия парижской Олимпиады-2024 отражают не только вкусы зрителей,но прежде всего их готовность принять реальность — шоу было именно о ней.

Возмутительно,решили русские

Социальные сети

Отдавая должное «моментам красоты,радости,насыщенных эмоциями иполучивших всеобщее признание»,Конференция епископов Франции тем неменее сожалеет о«возмутительности ипровокационности определенных сцен» вцеремонии. Она,поихколлегиальному мнению,«включала сцены насмешек ииздевательств над христианством».

Что? Да. Иеслибы так думали только епископы.

«Всем христианам мира,которые наблюдают зацеремонией #Paris2024 ичувствуют,что их поразила бредовая пародия наТайную вечерю! —вторит прелатам Марион Марешаль ЛеПен (внучка Жана-Мари Ле-Пена иплемянница Марин ЛеПен). —Знайте,что это неголос всей Франции,это выступление левых,которыевсегда готовы навсякую пакость». При всех ееправых устремлениях сомнительно,чтобы она захотела нынче хоть вчем-то оказаться— или показаться— согласной сроссийскими лидерами. Апришлось. Ибо глас отечественного МИДа Мария Захарова поспешила скомментарием: церемония— «Это недно. Это дно Сены». Она так шутит.

Дно реки иправда пустили вдело. Вычистили. Содна поднимались насвет божий золотые статуи великим феминисткам прошлого— итеперь они останутся вгороде,где мужчинам памятников вдесять слишним раз больше,чем женщинам. Ноэто пока. Стремление кравенству (Egalité) было таким образом удовлетворено — нонашлось вцеремонии место иLiberté,иFraternité. Даже Sororité— где братство,там исестринство— иObscurité (там кто только неводится),иконечно,Festivité—праздник всегда снами,пусть инеотделим отслез.

Гимн любви

Устроителей церемонии вкаких только грехах неупрекают. Что 11млрд евро,потраченные нанее,неприличны нафоне всего трех миллиардов,выделенных Францией Украине навооружение. Что дрэг-пародия наТайную вечерю— кощунственна. Ахор обезглавленных королев вокнах Консьержери — один излучших,самых остроумных итонких моментов пятичасового перформанса,ичто может быть логичнее перехода отМарии-Антуанетты кКармен,— обескураживает,когда,прямо сейчас льются потоки настоящей крови.

Обэтом правда невозможно недумать. Ноорганизаторов иавторов обвиняли ивтом,что олимпийский флаг,вот незадача,повесили вверх тормашками,вкостюмах Леди Гаги Dior нарушил права Ives Saint Laurent,Южную Корею,прости Господи,перепутали сСеверной.

Основания для упреков однако исчезнут,если осознать этот бал как последний. Потому что онистанет последним,если неслучится чуда,— никто незнает,будетли что-тоеще. Сохраняя надежду,мыперестаем употреблять будущее время— внепосредственной близости идет две войны,люди живут,пока могут. Ипока живут,радуются. «Оркестр играет так весело» уЧехова— именно что на«Титанике»,пока тот идет кодну. Корабль плывет,ноэто пока.

Феллиниевский фильм— идеальная,даиединственная,пожалуй,метафора шоу,которое только вэту концепцию иможно уложить,как ивесь сегодняшниймир. Итогда все,включая удачи иогрехи,встанет насвои места. Даже дождь,который все смешал изаставил отменить большой кусок программы. Даже,увы,теракты нафранцузских железных дорогах,где засчитанные часы доначала Олимпиады,вразных регионах страны,были совершены поджоги и парализовано движение. Благо никто непострадал— невсем так везет.

Асобственно вдействе,которое поставил Тома Жоли— ипревратил всцену почти четыре километра реки иберегов,иобратил вдействующих лиц главные парижские места-символы,— все ведь,побольшому счету,итак было прекрасно. Здорово,что команды стран-участниц плыли пореке,вместо того чтоб тупо строем постадиону,и даже что лодки разнокалиберные— икатера,ибаржи: кто вочто горазд,никакого единообразия и,главное,единомыслия. Накаких-то катерах потри команды,надругих попаре. Палестина одна— совсем одна. Анапервой лодке спортсмены-беженцы— неповерила ушам,когда немецкий комментатор объявил. Это,видимо,наши сбелорусами,кто захотел исмог.

Ктобы поверил,что вот так,сиюминутно,можно изменить собственный гимн,как французы поступили сМарсельезой,спетой накрыше Гран-Пале восхитительной Аксель Сен-Сирель (российские СМИ,конечноже,назвали еечернокожей певицей). Вот так,разбив гимн посередине,чтобы пригасить пафос,исклоняясь,всоответствии сактуальной повесткой,отминора кмажору.

Равнодушная кспорту,янемогла спокойно смотреть,как бегут сфакелом параолимпийцы напротезах. Как боится неудержать этот факел старейший французский олимпиец. Как вернувшаяся буквально стого света Селин Дион поет Hymne à l’amour,стоя наЭйфелевой башне,где пела ееПиаф.

Открытие Олимпийских игр,вотличие отсамой Олимпиады,— это всеже непро спорт,апро искусство иэмоции. Неспортивная,анастоящая игра. Отличная. Можно только посмеяться над причитаниями режиссера Богомолова,обрушившегося нацеремонию совсей мощи таланта исжалкой позиции неприглашенного. Ненам его жалеть.

Вечеря,но не тайная

Это был спектакль,рождавший мысли иаллюзии,можноли мечтать обольшем! Настарейшем Новом мосту сидели любовники сНового моста— как вкино Лео Каракса. ИзНациональной библиотеки сбегали юные герои «Мечтателей» Бертолуччи—или они были из«Жюля иДжима» Трюффо? Дети пробирались вкатакомбах скрысами,как в«Отверженных»,вмультяшном персонаже Assassin’s Creed (компьютерной игры),скакавшем погоргульям Нотр Дам,просвечивал Квазимодо,вовсаднице Апокалипсиса угадываласьЖанна Д’Арк,инедумайте,что это неона...

Здесь собрали то,что мызнаем про Францию иеереволюцию,откоторой шоу достались баррикады. Иеенауку,откоторой воздушный шар,уносящий внебо огонь— впамять обратьях Монгольфье ипрофессоре Жаке Шарле,запустившем впарижское небо шар скорзиной. Иеекультуру,которую так украшает Рамо ипоющий его Якуб Орлинский— выдающийся контратенор,но,как оказалось,еще ибрейкдансер. Танцевать брейк намокрой скользкой площадке опасно,искусство требует жертв— иполучает.

Скандальная сцена,вызвавшая столько немотивированной ярости,— тоже сфранцузским бэкграундом. Несколько артистов—инадо написать,конечно,дрэг-артистов— расположились более или менее застолом,авцентр села Барбара Бут,диджей и,как пишут французы,героиня лесбийского сообщества,вкороне снимбом. Икак все возбудились! Оскорбились нетолько французские епископы,ноипрочие,инетолько епископы,и,кроме католиков,много ктоеще. Аведь персонажей застолом было даже не12.

УАлександра Гениса был рассказ про мальчика,который навыставке передвижников вМетрополитене,исследуя репинских «Бурлаков наВолге»,спросил: «Which one is Jesus?»

Атут наоборот— устроители церемонии стали юлить иизвиняться,наофициальном сайте МОК крамольную сцену извидео вырезали. Иззакромов выкатили версию,что имелась ввиду якобы нефреска Леонардо (как мымогли!),анапротив,«Праздник Богов» (1763) Яна Харменса ван Бейлерта,сВакхом напереднем плане,тот,что вдижонском музее. Вакх-Дионис вшоу всамом деле был— вжившийся вголубое тело обаятельный пухляк Филипп Катрин. Новозникал онпоходу действия несразу,анафоне уже продолжавшейся трапезы. Трапеза была,судя повсему,последней: если груша пахнет грушей инавкус как она,тоэто груша,анепомидор.

Иведь былаже прорва пародий икомиксов натему Тайной вечери,авсе как впервыйраз. Моя любимая— избессмертного мультфильма Александра Татарского «Падал прошлогодний снег». Асамая известная,уБунюэля,где вроли апостолов иУчителя выступают вконец оскотинившиеся нищие. Новедь полвека прошло спремьеры его «Виридианы»,даже больше! Режиссера выгнали занее изИспании,фильм запретили,однако вКаннах-то онполучил занее Золотую пальмовую ветвь.

***

Потому что воФранции другой культурный код— единый для всех,независящий отцвета кожи,вероисповедания исексуальных предпочтений. Готовность смеяться над собой— его составляющая. Если утебя другой культурный код,тынефранцуз. Итолько воФранции мог родиться жанр гиньоля,вполне описывающий то,что творилось всубботу наСене. Изагиньоль —ровесника революции— яспокойна: онжив,как и«Шарли Эбдо».

Легко смеяться,когда тына«Титанике».

Только рояль жалко— невинную жертву. Пока неузнанный комментаторами Александр Канторов играл нанем,дождь играл накрышке,и пальцы через экран чувствовали воду,просачивающуюся внутрь сквозь клавиатуру. Это был Равель,«Игра воды».