Замри! Бесланский теракт — серьезнейшая из травм, парализовавших российское общество

После бесланской трагедии,после штурма и гибели заложников,этому событию сегодня ровно двадцать лет,после всего этого мы отлично научились замирать. А властям и удобно,что мы стали такие замершие — почитай что мертвые.

Делать нечего. Остается ждать,хотя ждать тоже нечего

European Human Rights Advocacy Centre

Ябылтам.

Беслан после штурма выглядел как будто затаившим дыхание. Изокна квартиры,где жиласемья,потерявшая ребенка вовремя штурма Первой школы,явыглянул наулицу— иувидел картину,полную статического трагизма. Свысоты пятого,если яправильно помню,этажа мне открывалось несколько улиц. Уворот каждого второго дома стояла прислоненная кзабору крышка гроба или две крышки гроба— большая ималенькая. Или три крышки гроба— одна большая идве маленькие. Так начинались похороны.

Ястал ходить издома вдом,никто меня неостанавливал,никто неспрашивал,какое отношение яимею кпогибшим,меня даже иногда кормили или подносили мне водки.

Уодного издомов возле крышки гроба сидел натабуреточке старик. Япоздоровался сним. Оннеответил,смотрел прямо перед собой впустоту инереагировал навнешние раздражители. Явошел внутрь,дождался,пока вынесут тело молодой женщины или девочки-старшеклассницы. Крышку гроба забрали. Старик так исидел насвоей табуреточке,глядя прямо перед собой без всякого выражения. Онкак будто замер итолько ждал,пока все кончится.

Когда большинство жертв похоронили,втехже домах начались так называемые соболезнования. Люди ходили издома вдом,проходили вкомнаты,приближались ккроватям погибших детей,кровати были завалены игрушками. Люди (так уосетин принято) касались руками этих навсегда опустевших кроватей,апотом выходили водвор,чтобы съесть немного отпирогов,сложенных подвое (так уосетин принято: три пирога— радость,два пирога— горе),бормотали обязательные тосты «заБольшого Бога»,«засвятого Георгия»,«замертвых»— ишли дальше. Впечатление было такое,что вот они соблюдают эти свои ритуалы итихо ждут,когда ритуалы кончатся— когда всё кончится.

Просто ждут,когда всё кончится.

Впервые дни после трагедии некоторые молодые люди собирались ехать вИнгушетию иустроить там погром,потому что вбольшинстве своем террористы были ингушами. Старики как-то уговорили этих молодых людей неустраивать резни. Многие семьи погибших говорили мне,что вот пройдут сорок дней,иони уедут изОсетии навсегда,чтобы невидеть этот остов школы,это кладбище,эти московские самолеты,заходящие напосадку над кладбищем,этот Терек,эти снежные вершины Казбека вдали.

Многие собирались уехать,нопочти никто неуехал— дождались,когда пройдут сорок дней,истали ждать чего-то другого.

Матери погибших детей объединились вкомитет,перекрыли федеральную трассу,требовали наказать виновных,новластям как-то удалось уговорить их,что надо подождать выводов парламентской комиссии. Иони стали ждать. Акогда долгое,очень долгое время спустя выводы комиссии всеже последовали,изних ничего нельзя было понять,инаихосновании ничего нельзя было сделать. Илюди опять стали ждать неизвестно чего. Опять ждать,когда это всё кончится. Авласти вели себя так,как еслибы всё уже кончилось— возлагали цветы каждый сентябрь,говорили общие слова всё тише скаждым годом. Нотак или иначе,удержали людей откакихбы тонибыло действий— разумных,отчаянных,правовых,жестоких… Никаких действий так иневоспоследовало.

Люди продолжают ждать «когда это всё кончится»,авласти делают вид,что всё уже кончилось.

Банальность,нолюбой психолог вам скажет,что натравму есть три реакции— «бей»,«беги» или «замри». Беслан был,наверное,крупнейшей травмой вчереде наших травм последнего времени,итравмы эти всвоей совокупности научили нас замирать. Как тот старик натабуреточке,сидеть,смотреть вникуда иждать,пока это всё кончится. Ученые говорят,что это состояние «замри» можно вылечить медикаментозно или методами психотерапии,нокомуже это интересно— вылечитьнас? Властям,вовсяком случае,очень удобно,что мытакие замершие,почитай что мертвые. Властям удобно,что мытолько ждем чего-то,анеживем. Аунас самих,замерших нехватает ниволи,нивнутренних ресурсов,чтобы отмереть.

Навсе наши последующие травмы,включая ныне идущую войну,мыреагируем привычно— замираем. «Бить»,сражаться ненаходит всебе сил никто,почти никто. Яотношусь клюдям,которые нашли нестолько внутренние силы,сколько внешние ресурсы,помощь,чтобы «бежать».

Остальные замерли— как тот старик натабуреточке уворот— сидеть,когда всё кончится.