Тапки Беркович, или В репрессии, охватившие Россию, все еще трудно поверить

В России,в моем покинутом доме,под вешалкой стоят тапочки,не принадлежащие никому из его обитателей. Это тапочки Евгении Беркович,осужденной теперь на шесть лет тюрьмы. Ни за что.

Надеюсь,Женя наденет эти тапки и пойдет с нами купаться в очень скором времени

Фото автора

Как-то впрошлой жизни Женя приезжала вгости,привезла ссобой тапочки,даизабылаих. Ивот они стоят под вешалкой,превращаясь постепенно в«пепел Клааса»,который стучит вмоесердце.

Моя первая жена,проходя мимо,старается отвести взгляд отэтих тапочек,аесли бросает всеже натапочки взгляд,топринимается плакать иписать Жене втюрьму очередное письмо про то,что мыпомним ее,любим иждем,когда она выйдет насвободу. Имне кажется,досих пор неможет поверить,что втюрьме наэтот раз оказался негероический,нонезнакомый лично Алексей Навальный,непрофессиональный политик Илья Яшин (гдеже ибыть теперь оппозиционному политику,как невтюрьме?),анаша Женя,поэтесса,режиссерка иподруга.

Поверить впосадку Жени Беркович было трудно. Неверила прежде всего сама Женя. Друзья-пессимисты задолго доареста говорили ей«уезжай»,нонет,она неверила.

Когда Женю всеже посадили иявкакой-то колонке назвал это арестом,наменя обрушились буквально все,кто любит Женю ижелает ейдобра.

Дескать,ненадо называть содержание под стражей арестом,это еще неарест,еще есть надежда. Акогда яговорил,что нет надежды,друзья обрушивались наменя супреками,что я,дескать,нормализую тюремное заключение итем самым какбы соглашаюсь сним.

Нонет надежды.

Нет никакой надежды,что путинский режим перестанет жрать людей. Просто онжрет ихпока довольно медленно,нонезнаю,как ввашей ленте новостей,авмоей сообщения обарестах приходят каждый день. Ивсе чаще приходят сообщения обаресте знакомых,людей,откоторых уменя вдоме остались какие-то артефакты,что-то напамять,что-то,что лежит тихонько ипревращается мало-помалу в«пепел Клааса».

Вмолодости,нарубеже веков мне казалось,эпоха ГУЛАГа прошла,что наши главные книги больше небудут про тюрьму. Нонет,ГУЛАГ продолжается,просто нераскрутил еще свой маховик досталинской амплитуды. Наши главные книги опять будут про тюрьму,инаши стихи,инаши песни. Бывший московский министр культуры Александр Кибовский напрасно надеется,что новое поколение русских художников взрастет наукраинском фронте изпламенных патриотов,читай убийц. Не-е-ет,оно взрастет втюрьмах,как всегда,как было век завеком,насколько нам хватает памяти орусской культуре— отпротопопа Аввакума через Чернышевского иДостоевского доМандельштама иБродского.

Русская культура сидит втюрьме,растет изтюрьмы,говорит отюрьме,отравлена тюрьмой,инебыло никогда никакой другой русской культуры,ибоюсь,что небудет. Даже теавторы,которые тюрьмы счастливо избежали (например,Толстой или Галич),все равно посвятили тюрьме добрую треть своего творчества. Иногда ядумаю,что увсякой великой культуры есть свой лейтмотив: греческая про судьбу,американская про свободу,французская про любовь,русская— про тюрьму.

Незадолго доареста режиссерка Евгения Беркович всерьез собиралась поставить спектакль водной измосковских тюрем снепрофессиональными артистами-заключенными. Умом ввозможность своей посадки неверила,нобезошибочным художественным чутьем— прозрела.