Театр чекиста, или Спектакль в военном суде

Суд над Женей Беркович и Светланой Петрийчук теперь закрыт от публики. Дело «Финиста ясна сокола» вызывает оправданные ассоциации с процессами конца 1930-х. Очень похоже на истории из мемуаров и рассекреченных уголовных дел: приговоры за несовершенные преступления,пытки,доносы,немотивированная жестокость к подсудимым. Но все же на дворе другое время,его пока еще можно обсуждать.

Когда-нибудь мы увидим реальный документальный спектакль по стенограмме суда

Александра Астахова

«Господи,еслиб это был открытый процесс,еслиб ямогла выступить изадать два-три вопроса,делобы обрушилось. Вызнаете,явсе это время только одного хотела,чтоб при всех…»— наивно мечтала героиня. Адвокат ейотвечал: «Статья сто одиннадцатая Конституции предусматривает некоторые исключения изпринципа открытого разбирательства <…> Ноконечноже… Мирабо когда-то сказал: „Дайте мне какого хотите судью— пристрастного,корыстолюбивого,даже моего врага,— нопусть онменя судит публично“».

Мирабо инеснились судьи вроде Юрия Массина,что ведет процесс воВтором западном окружном военном суде,где обвиняют в«оправдании терроризма» прекрасных барышень— автора спектакля «Финист ясный сокол» Женю Беркович иавтора одноименной пьесы Светлану Петрийчук. Даисудья Массин,судя повсему,неготов кпубличности.

60 лет назад

Ацитата взята израссказа Ильи Зверева «Защитник Седов»,повествующего как раз окровавых судах 1930-х. Этот рассказ возникает уменя впамяти,как только речь заходит осхожести наших дней сэпохой Большого террора. Ипрежде чем вернуться ктекущему разбирательству— дикому,иррациональному,обессмысливающему иобесценивающему саму идею судебного процесса,ярасскажу обавторе игерое этого небольшого,навосемь страниц,рассказа.

Илья Зверев (1926–1966)— несамый известный писатель,впервую очередь потому,что недожил идо40,мало успел,зарабатывал очерками ифельетонами,окоторых Бенедикт Сарнов впослесловии кпосмертному изданию писал: «Ивот мычитаем сегодня эти давние,почти тридцатилетней давности,очерки,рассказы,фельетоны. Итоже отмечаем: "Это есть". "Иэто есть тоже". "Этого нет и,надеемся,никогда больше небудет". "Аэто есть и,похоже,будет еще долго"».

Может быть,кто-то вспомнит имя Зверева благодаря скульпторе Вадима Сидура— онавтор надгробия писателю наПеределкинском кладбище,модель памятника участвовала вомногих выставках. Упомянутый рассказ написан в1963-м ипосвящен Владимиру Россельсу (1887–1971)— адвокату,в1937–1938 годах небоявшемуся выступать взащиту приговорённых красстрелу. Представьте,были такие. В1966-м была издана книга «Судебные защитительные речи»,куда вошли выступления Россельса,иэто была первая вСССР публикация адвокатских речей. В1988-м режиссер Евгений Цымбал снял порассказу короткометражный фильм,сгениальным Владимиром Ильиным вглавной роли,посценарию Марии Зверевой,дочери писателя. Шла перестройка,обужасах прошлого заговорили вслух. Московская коллегия адвокатов устроила показ фильма,итам яувидела людей,знавших Россельса,перечислявших попамяти его подвиги.

Примерно втоже время друг-адвокат как-то пришел ирадостно сообщил: «Представляешь,оправдательный приговор!» Авответ намое недоумение объяснил,что наего памяти оправдательных приговоров небывало— если судья нехотел сажать,тюремный срок исчислялся временем,уже проведенным зарешеткой входе следствия. Потому что оправдание означало,что следствие недоработало,апризнать это было никак нельзя. Навсякий случай напомню,что в1984-м,загод доначала перестройки,еще вполне сажали заинакомыслие.

Ав1930-е,как мызнаем,иинакомыслящим ненадо было быть,чтобы попасть влагеря или быть расстрелянным поприговору «тройки»,безо всяких адвокатов— ислово «адвокат» было заменено на«защитник»,иформальные нормы юриспруденции как будто перестали существовать. Новэтих условиях нашелся защитник Седов,которого Большой Прокурор врассказе называет блаженным.

Вот еще,оттудаже: «…В прокуратуру Союза можно было пройти просто так,без пропуска,хотя вдругих,втысячу раз менее важных учреждениях были введены исключительные строгости при входе ивыходе. Тут распахнутые ворота имели свой смысл: любой трудящийся,заподозривший кого-нибудь вшпионаже,диверсии,вредительстве,подкулачничестве,связи сврагами народа или еще вчем-нибудь,мог влюбое время дня иночи прийти исигнализировать».

Театральный терроризм

Яцитирую рассказ,написанный 60 лет назад,идумаю осегодняшних адвокатах Жени Беркович (Ксении Карпинской иЕлены Орешниковой) иСветы Петрийчук (Марии Куракиной иСергее Бадамшине),одругих героических адвокатах,защищающих политзэков. Героические защитники героических людей,мыже помним:воктябре прошлого года были арестованы адвокаты Алексея Навального Игорь Сергунин,Алексей Липцер иВадим Кобзев. Итогдаже приняли поправки кзаконопроекту «Обадвокатской деятельности иадвокатуре»,позволяющие лишать адвоката его статуса «вслучае выявления его отъезда напостоянное место жительства либо насрок более года» за границу.Поправки противоречат Конституции РФ,нозаконодателям плевать.

Еще три года назад Россию вынужден был покинуть адвокат Иван Павлов,обвиненный в«разглашении тайны следствия (ст. 310 УК) поделу его подзащитного— советника главы Роскосмоса,журналиста Ивана Сафронова». Следствие сочло преступлением,что адвокат передал журналистам постановление опривлечении Сафронова вкачестве обвиняемого исообщил опоявлении вделе секретного свидетеля. Зачто получил сталинский срок.

Перечисление можно продолжить,новсе это дела,возбужденные пополитическим мотивам. Безусловно сначала идоконца сфабрикованные,сочиненные,вотсутствие хоть какой-то доказательной базы,носовременные российские прокуроры исудьи— история сохранит для нас ихимена — уже привыкли квалифицировать политическую деятельность или как терроризм,или как измену родине.

Тутже неполитика,тут унас театр— занего нанашей памяти тоже уже судили,инераз. Новизна нынешнего театрального дела однако,вотличие,например,от дела Седьмой студии,состоит втом,что тогда нарежиссера ируководителей театра пытались повесить экономическое преступление. Теперьже финансовую составляющую заменили терроризмом,что ипозволило перевести дело вюрисдикцию военного суда. Это происходит одновременно с реальными терактами — как в«Крокус Сити Холле» или как вРостове-на-Дону,где вминувшие выходные реальные уголовники вСИЗО взяли взаложники свою охрану

Но в терроризме обвиняют искусство итех,кто его создает. Это,пожалуй,впервые.

Суд без театра

Увоенного суда втаких делах,кажется,мало опыта,отсюда главная слабость обвинения— отсутствие профессионалов,готовых засвидетельствовать хоть какое-то преступление.

Всеже театр— незавод (или партия,университет,больница). Втеатре привыкли работать напублику и хотябы иногда отнее зависеть. Тут важно сохранить если нерепутацию,тохоть какое-то лицо,которое должно нравиться. Возможно,поэтому персонажей по-настоящему надежных,присягнувших власти наверность именно втеатральной среде оказалось мало. Потому,видимо,иотдали уже действующим руководителям трех московских театров— Константину Богомолову,Владимиру Машкову иЕвгению Герасимову— еще поодному коллективу,втеже нечистые руки. Других лояльных ненашлось — это единственный момент,который хоть как-то радует.

Ипотойже причине суд этот ниукого изтеатральных людей невстретил понимания. Створческой манерой итрактовками Жени можно спорить,нодля режиссера несогласие страктовкой коллеги— неповод его преследовать. Нафоне исчерпывающих выступлений звезд (свидетелей защиты)— Вениамина Смехова,Ксении Раппопорт,восхищавшихся спектаклем,полнейшим бредом звучало блеяние свидетеля обвинения Владимира Карпука. Ктоэто? Якобы актер,присутствовавший начитке пьесы нафестивале «Любимовка»,ноникто его незнает. Даже вусловиях повсеместного доносительства иготовности многих деятелей театра ублажать власть всеми доступными способами никто изузнаваемых персон оказался неготов врать под присягой иобвинять режиссерку идраматурга впреступлении века. Доэтого неопустились ниавторы подметных телеграм-каналов,последовательно громящих современный театр,нидаже нынешние эксперты ичлены жюри обновленной премии «Золотая маска».

Хотя среди них наверняка есть и выгодоприобретатели этого процесса.

Многие профессионалы изтеатральной среды убеждены,что исама эта история затевалась втом числе измелочных побуждений прибрать крукам главную национальную театральную премию,которая непростительно долго сохраняла независимость. Чтобы интрига удалась,следовало дискредитировать прежнее руководство премии,адля этого опорочить кого-нибудь изярких лауреатов прошлыхлет. Ноодни лауреаты оказались заграницей,другие слишком знамениты инеприкасаемы. Ловко вброшенные кандидатуры Беркович иПетрийчук,неприписанных кпартии власти (которой,тоже требовался громкий процесс над противниками Z-культурки),всех заинтересованных устроили— идело вбуквальном смысле пошло. Всписках членов экспертных советов ижюри «Маски» сезона 2023–2024 годов нет уже,никого из«стариков»,что косвенно подтверждает версию.

Разумеется,сюжет с«Золотой маской»— лишь версия происходящего. Но,вотсутствие других версий,довольно убедительная иподтвержденная дальнейшим ходом событий. Спектакль попьесе,составленной наоснове протоколов реальных судов над девушками,обманом вовлеченными впреступную среду иедва неставшими «женами» исламских боевиков,был задуман ипоставлен как профилактика терроризма иего предупреждение. Однако обвинен впропаганде терроризма—Оруэлл побеждает встране,окоторой писал.

Театр,а не суд

«Когда обвинению очень сложно,нонужно,— комментирует ситуацию телеграм-канал «ВЛагерь»,— один изприемов идет вход:

—допросить опера ✔️

—найти идопросить секретного свидетеля ✔️

—провести закрытое судебное заседание ✔️

Нучтож,✔️✔️✔️ водном деле некаждому достается».

Жене соСветой как раз досталось,ноопер исекретный свидетель внашем случае— два водном. Пока неравнодушная публика сувлечением разбирала иобсуждала публиковавшуюся телеграм-каналом «Адвокаты PRO людей» стенограмму судебных заседаний (поцитируемости сней сравнится разве что стенограмма суда над Бродским),сторона обвинения еетоже изучала. Ипришла кнеутешительному выводу,что свидетели ихникуда негодятся. Тогда ивозник анонимный секретный свидетель,которому прокурор присвоил имя Никита,илюди изтеатральной среды назавтра после его допроса гадали,ктобы это мог быть. Свидетель ничего непомнил,ничего незнал.

Судите сами:

Женя: Естьли хоть одна счастливая исложившаяся история вспектакле?

Никита: Непомню. Ногероиня,которая играла Варвару Караулову,она нашла любовь. Веру видеологию радикального ислама.

Женя: Помнители вы[в спектакле] историю,где погиб хотябы один ребенок?

Никита: Непомню. Номыможем предполагать,что невсе героини были честны.

Женя: Рассказываетсяли вспектакле,что кто-то пережил насилие всемье?

Никита: Янепомню. Мыуже часа два сидим. Уменя уже голова кругом.

Женя: Вам известно понятие испанский стыд? Нояего снимаю.

«Свидетель» путался всоплях,измененный компьютерной программой голос неоставлял сомнений,что застенкой скрывается человек неизтеатра,аизорганов.

Исразу после его допроса обвинение выступило сходатайством одальнейшем проведении суда взакрытом режиме. Почему? Потому что вадрес участников процесса якобы еще вмае поступали угрозы. Где? Вкомментариях кпостам втелеграм-канале «Адвокаты PRO людей»,статьям в«Коммерсанте» ипубликациям всети «ВКонтакте». Адвокаты,ознакомившись спредставленными материалами,нашли,что оформлены они ненадлежащим образом,аугроз вних,напротив,ненашли. Носудья внял настояниям прокурора.

Последние голоса изклетки прозвучали перед закрытием последнего открытого заседания:

Светлана Петрийчук: Если комментарии от24мая,азакрыть хотят 13июня— очевидно: нарушен принцип состязательности.

Женя Беркович: Если нестыдно,ну закрывайте.

Публика покинула зал,инаследующие заседания,которые должны состояться 24,25 и26 июня 2024 года в11:00,никого непустят. Ввоенных судах случаются закрытые процессы,нотакого,чтобы суд закрывали посредине,говорят,еще небывало— втаком случае унас премьера. Вцелом театральная лексика,как нистранно,годится для описания этого процесса.

Когда-нибудь,даст Бог,мыувидим реальный документальный спектакль поего стенограмме.

Апока мызамерли вужасе,идаже адвокаты лишены права сообщать детали— небудет больше рисунков,фотографий истенограмм. Увидеть обвиняемых вследующий раз можно будет только наоглашении приговора,который врядли порадует. Нождать худшего— ненаш путь.